Вопрос правовой оценки трагических событий 1 марта 2008 года всё еще остается открытым, что не столь уж и странно в условиях существующей судебно-правовой системы.

Правда, по делу «1 марта» состоялись судебные процессы и были вынесены приговоры, однако все понимают, что они носили заказной политический характер и не имеют никакого отношения к правосудию.

Открытым остается и вопрос политической оценки произошедших событий. Понятно, что ответственными за «1 марта» являются власти, однако весьма важно дать случившемуся не общую, а конкретную политическую оценку, которая имеет важное, если не сказать важнейшее, значение. В конце концов, именно политические процессы и привели к «1 марта».

Следовательно, необходимо разобраться в том, почему именно произошло «1 марта», кому это было выгодно и, самое важное, что нужно для исключения возможности повторения подобных событий в будущем.

Начнем со второго вопроса.

Кому было выгодно «1 марта»?

Существует старый проверенный метод. Когда что-то случается, и предпринимается попытка понять, что к чему, ставится вопрос «Кому это было выгодно?», который равноценен вопросу «Кто извлек из этого дивиденды?».

Если рассматривать вопрос с точки зрения ведшейся за власть борьбы, то «1 марта» было выгодно исключительно Сержу Саргсяну, поскольку без применения силы у него не было никаких шансов для занятия президентского кресла.

Наибольшую пользу из «1 марта» извлек Саргсян, и здесь не может быть второго мнения. В противном случае, если он не хотел приходить к власти ценой человеческих жертв, он мог после событий 1 марта попросту подать в отставку или не препятствовать решению Конституционного суда, которое могло быть в пользу проведения новых президентских выборов.

Сила была применена на основе сухого расчета.

Возглавляемая Левоном Тер-Петросяном сила постепенно набирала силу. Оппозиция параллельно оспаривала в КС результаты выборов и, если бы поднявшаяся протестная волна продлилась до дня заседания КС, возглавляемая Гагиком Арутюняном контора была бы вынуждена объявить результаты выборов недействительными.

А то, что Гагик Арутюнян относится к такому типу, который при виде силы бывает вынужден (из страха) руководствоваться Конституцией и законами РА, не вызывает никаких сомнений. Как доказательство, недавнее решение КС, вынужденно принятое после прошедшего в связи с «накопительным» вопросом митинга средней энергетики. Представьте теперь, какое решение принял был КС в 2008 году, если бы на улицы вышли несколько сот тысяч людей. То же, что столько людей вышли бы, не вызывает никаких сомнений.

Власти прекрасно это понимали, и Серж Саргсян оказался вынужден руководить штабом, занимавшимся применением силы.

Роберт Кочарян руководил процессом в качестве президента, однако непосредственное принятие решений во время чрезвычайного положения было возложено на правительство, которое возглавлял премьер Серж Саргсян.

Стоит особо подчеркнуть, что выигравшими из «1 марта» вышли ни Роберт Кочарян, ни Левон Тер-Петросян. Если кто-то считает, что они из этого выиграли, пускай продемонстрирует нам извлеченную ими пользу.

Учитывая всё это, можно утверждать, что в связи с «1 марта» своё веское слово всё еще должен высказать Роберт Кочарян. Его молчание безнравственно эксплуатируется его бывшим другом, а общество пережевывает то, чем потчует агитпроп власти.

Начиная с 2008 года созданный Сержем Саргсяном «геббельский» агитпроп пытается взвалить всю вину на Кочаряна и создать такое впечатление, что Серж Саргсян якобы не хотел «1 марта», но злой Кочарян силой сделал его президентом, и он оказался вынужден поддаться давлению и занять президентское кресло ценой 10 жертв. Молчание Кочаряна на данную тему попросту распоясывает просержевцев, позволяя им выходить сухими из воды.

Пропагандисты Саргсяна хотят сделать руководителя РПА из организатора «1 марта» и единственно выигравшего из этих событий человека жертву, а Кочаряна представить в качестве единственно ответственного. Другой вопрос, скольких дураков удастся повести на подобные манипуляции.

Понятно, что Саргсян мог победить и «переварить» осуществленные на выборах фальсификации исключительно путем «1 марта». Следовательно, лишь невменяемые могут поверить в то, что добрый Серж Саргсян 1 марта 2008 года плакался у себя дома в подушку, проводил в здании правительства митинги против Кочаряна и с плакатом «Левон – президент!» расхаживал по своему кабинету, но не смог воспрепятствовать решению о применении силы и оказался вынужден смириться с решениями Кочаряна.

Почему произошло «1 марта»?

Основы «1 марта» были заложены задолго до 2008 года. Эти основы нужно искать в процессах предварительного накопления капитала и его последующей легитимации.

Крупный капитал постепенно стремился дистанцироваться от властей и легитимироваться, а изнутри власти Серж Саргсян добивался передела крупного капитала и «туркменбашизации» Армении. Ему душевно близка алиевская или каддафийская модель государственного управления, в условиях которой деньги и власть были бы сосредоточены в руках его одного.

До «1 марта» в Армении произошел внутривластный криминальный переворот, который и стал причиной последующих кровавых развитий.

Дело в том, что возглавляемая Кочаряном властная пирамида не была моноцентричной. По своему характеру она не была и демократической, но не являлась также тоталитарной. То есть, мы имели дело с полуавторитарным режимом, в условиях которого малый и средний бизнес был свободен до тех пор, пока не подавал заявку на то, чтобы стать крупным. Последний уже находился под «крышей» власти, и существовало основанное на владении 20-30 семей бизнес-поле.

В политическом плане кочаряновская система имела внутренние правила игры. Существовали внутрисистемные механизмы сдержек и противовесов, которые обеспечивали стабильность системы и экстенсивный рост экономики страны.

Начиная с 2000 года опорой Кочаряна являлись: конгломерат политических сил (РПА, АРФД, «Оринац еркир» (а с некоторого времени и Объединенная трудовая партия)), административно-управленческий аппарат (во главе с Арменом Геворгяном), крупный бизнес, который принято называть олигархией или криминальной олигархией. Ни одна из этих опор не имела контрольного пакета внутри пирамиды, что предоставляло второму президенту РА возможность играть роль арбитра и обеспечивать нормальное функционирование системы.

В кочаряновской системе все влиятельные силы и личности сдерживали и уравновешивали друг друга. Премьер Андраник Маргарян являлся лоббистом как государственной бюрократии, так и системы территориального управления. Лишь на первый взгляд могло показаться, что он не влиял на принятие решений и всего лишь занимал кресло, однако это не так.

В плане обеспечения нормального функционирования системы управления колоссальную роль играл Армен Геворгян.

Представителей крупного бизнеса (за исключением Гагика Царукяна и Гранта Варданяна) и криминально-олигархические круги координировал Серж Саргсян.

Именно данная многовекторность и обеспечивала устойчивость кочаряновской пирамиды. Эта пирамида лишь внешне казалась супермонолитной и деспотичной. В действительности она была сочетанием перекрестных узлов с наличием арбитражного института.

Когда Кочарян после президентских выборов 2003 года инициировал конституционные изменения и решил повысить роль НС и правительства за счет президентского института, внутри пирамиды поняли, что второй президент готовится к премьерской модели управления, в условиях которой система станет сравнительно более открытой.

Предложенный Кочаряном вариант, исходя из объективных и субъективных побуждений, поддерживали все являющиеся кочаряновской опорой субъекты за исключением главаря криминальной олигархии Сержа Саргсяна, который видел себя на посту будущего президента и не хотел менять Конституцию 1995 года, которая отводила президенту неограниченные полномочия. Неслучайно, что Серж Саргсян и его команда не участвовали в процессе конституционных изменений и подспудно поддерживали оппозиционное движение Арама Саркисяна «Нет!» (наверное, многие только сегодня догадываются, что руководитель партии «Республика» уже тогда сотрудничал с Сержем Саргсяном).

Понятно, что в рамках измененной Конституции кочаряновским планам мог поспособствовать мозаичный парламент, то есть, если бы ни одна политическая сила не имела в НС контрольного пакета.

Когда проект новой Конституции был принят, Сержу Саргсяну не оставалось ничего другого, кроме как осуществить внутривластный криминальный переворот. Он стал членом РПА, приведя с собой в партию «плохо говорящих по-русски парней» – криминал, и начал готовиться к парламентским выборам 2007 года. Приведя с собой в РПА криминал, Серж Саргсян интегрировал с ним государственную бюрократию, заложив тем самым основу для переноса института избирательных фальсификаций с улицы в государственную систему.

Саргсян поставил перед собой задачу захватить вместе с криминалом контрольный пакет в НС, чтобы стать затем кандидатом от власти на предстоящих президентских выборах.

В те дни все знали, что он будет конкурировать с перешедшим на оппозиционное поле Артуром Багдасаряном. Следовательно, помимо абсолютной победы на выборах НС, Саргсяну нужно было также попытаться разобраться с «Оринац еркир», чтобы президентские выборы 2008 года стали формальным мероприятием.

Данным планам Саргсяна мешал лишь руководитель РПА и по совместительству премьер-министр Армении Андраник Маргарян, который, однако, скоропостижно скончался в наиболее благоприятствующий для реализации замыслов Саргсяна момент (фактически, смерти руководителей РПА и премьеров РА Вазгена Саркисяна и Андраника Маргаряна поспособствовали карьерному росту Сержа Саргсяна – после 27 октября 1999 года он стал министром обороны и де-факто вторым лицом в стране, а смерть Маргаряна открыла путь к президентскому креслу).

После смерти Маргаряна Саргсян занял оба его кресла и снял с повестки вопрос кандидата от РПА на президентских выборах 2008 года (в то время подавляющее большинство РПА хотело видеть в качестве кандидата от власти Андраника Маргаряна, однако Кочарян видел на посту президента Вардана Осканяна – при своем премьерстве и с сохранением роли Сержа Саргсяна, а Андранику Маргаряну отводилась роль спикера НС).

Благодаря фальсификациям на парламентских выборах 2007 года приватизированная Сержем Саргсяном РПА получила более 50% голосов, что, в свою очередь, привело к опустыниванию политического поля. Это и был тот криминальный переворот, который впоследствии привел к политическим и экономическим катаклизмам.

После превращения парламента в свой личный приусадебный участок Саргсян уже предвкушал легкую победу на президентских выборах 2008 года и готовился к широкомасштабному переделу собственности (малому бизнесу он уже объявил войну посредством ликвидации упрощенного налога), однако в большую политику вернулся первый президент РА Левон Тер-Петросян, который смешал все карты Саргсяна.

Возвращение первого президента и его радикальная риторика стали для Саргсяна серьезным препятствием, но вместе с тем объединили различные сектора давшей трещину и определенно ослабшей кочаряновской пирамиды власти (напомним, что «Оринац еркир» находился вне правящей коалиции и участвовал в президентских выборах отдельно, входившая во властную коалицию АРФД выдвинула собственного кандидата, а ППА поддерживала Сержа Саргсяна исходя из системной инерции, а не большого на то желания).

Естественно, что в условиях такого сильного кандидата, как Левон Тер-Петросян, и поднявшейся мощной волны обеспечение воспроизводства существующей власти было возможно лишь при внутривластной консолидации. В этих условиях сверхважную роль сыграл Роберт Кочарян. Без него было бы невозможно собрать разбросанные после 2007 года властные осколки. Серж Саргсян прекрасно это понимал, поэтому был вынужден спрятаться за спиной у Кочаряна с намерением излить всю желчь на своего друга последних двадцати лет (это уже тема для отдельного психоанализа).

Саргсяну хотелось бы одержать легкую победу и не быть никому обязанным за занятие президентского кресла, однако ему это не удалось, и он до сих пор мстит за это Тер-Петросяну и Кочаряну. Первый не позволил превратить президентские выборы в театральную постановку и дал ему серьезный бой, а второй – помог ему стать президентом. Для закомплексованного человека это серьезнейшие удары.

Второй президент в 2008 году вновь консолидировал властную команду также и потому, что рассчитывал в будущем хотя бы частично задействовать тот сценарий, который начертил в рамках Конституции 2005 года. Иными словами, Кочаряну и всем остальным сегментам властной пирамиды (в том числе АРФД и ППА) было выгодно, чтобы президентские выборы прошли в два тура, так как это заставило бы Саргсяна пойти на обеспечение широкой консолидации и исключение единоличной власти.

Широкая консолидация власти в случае второго тура выборов предоставила бы возможность избежать также волны общественного недовольства и, кроме того, все имели бы свое место, а в экономике не были бы зафиксированы такие позорные результаты. Зафиксированные же при руководстве Сержа Саргсяна и Тиграна Саркисяна спад ВВП и рост бедности являются следствиями не международных факторов, а внедрения необольшевистской модели.

Однако отказ от строительства «Экономики одного олигарха» никак не входил в планы жившего с 2007 года идеей-фикс Сержа Саргсяна. Поэтому он и пошел на тотальную фальсификацию выборов, чтобы решить свои вопросы одним туром и «кинуть» всех, в том числе являющиеся его опорой криминальные и олигархические круги.

Эти тоталитаристские шаги Саргсяна привели к общественному протесту, результаты которого известны всем.

Поствыборные развития подтвердили предостережения и прогнозы экспертов и аналитиков о возможных угрозах и кровопролитных поствыборных столкновениях.

Итак, «1 марта» случилось из-за ненасытности и необольшевистского мышления Сержа Саргсяна. Заказчиком «1 марта» является именно он.

Саргсян не хотел делить с кем-либо власть, тем более с обществом. Руководитель РПА поставил перед собой задачу построить служащую интересам «одной семьи» систему, в условиях которой вчерашние «свои» становятся неприемлемыми и нестерпимыми.

Кровопролитные события окончательно лишили Роберта Кочаряна возможности остаться во властной системе при Серже Саргсяне (предположительно, в роли премьера). Сержу Саргсяну в этом плане кровь нужна была не только для расправы с оппозицией, но и для избавления от «своих» и построения алиевской модели.

Зафиксированная одним туром «победа» стала причиной того, что всё общество (даже те, кто не принимали Тер-Петросяна, присоединились к первому президенту) консолидировалось против Саргсяна, и в этих условиях лишь чудо могло уберечь нас от кровопролитных столкновений. Чуда, к сожалению, не произошло.

Как избежать повторения «1 марта»?

В период президентства Сержа Саргсяна Армения пережила регресс во всех областях. Как внешнеполитическая «инициативность», так и внутриполитический «реформизм» Саргсяна потерпели полное фиаско.

В результате проводимой «последним большевиком» политики Армения потеряла доверие на Западе и уважение в России.

Тигрансаркисяновские «реформы» (естественно, под бдительным оком Сержа Саргсяна) стали причиной эмиграции 300 тыс. граждан РА.

Для осиления всего этого и продвижения своей необольшевистской политики президентским дворцом создан «геббельский» агитпроп, составными элементами которого являются «независимая» пресса, «оппозиционные» политические деятели, придворные аналитики и «гражданские активисты».

Всем слоям общества, в том числе малому, среднему и крупному бизнесу, объявлена война. «Накопительной» системой залезают в карманы уже каждому из граждан. Не говорю уже о повсеместной «откатизации» бюджета.

В рамках «революции сверху» внедрен коррупционный механизм «одного окна», а расхищение государственных средств и разграбление граждан РА достигли беспрецедентных масштабов.

Посредством «гнетущей атмосферы» Серж Саргсян хочет очернить всех, чтобы на этом фоне не было заметно его собственной замаранности. Он хочет править вечно, что ставит под вопрос будущее всей Армении.

Действующий режим демонстрирует, что во имя воспроизводства своей власти и права на разграбление он готов на любые шаги. Серж Саргсян и его узкое окружение – смертники, поскольку понимают, что содеянное ими с государством и обществом выходит за рамки административных правонарушений.

Задачами широких слоев общества и невластных политических сил в этих условиях должны стать консолидация и фокусирование на конкретных мишенях.

Лишь при наличии серьезной силы Серж Саргсян отступит и не сможет применить насилие, как это было 1 марта 2008 года. При широкой общественной и политической консолидации силовые структуры не пойдут против народа, поскольку консолидация приведет к возникновению трещин внутри властной пирамиды.

Формирование единого фронта снимет навязываемую властями ложную повестку и ликвидирует их ставленников на политическом поле.

Власть нужно лишить возможности раскола политического и гражданского поля.

Некоалиционные силы НС, заинтересованные внепарламенткие политические организации и гражданские инициативы должны совместными силами представить альтернативную программу и команду.

Во избежание кровопролития нужно пойти поэтапным путем, то есть показать «мускулы» на площади, поставить вопрос отставки правительства в НС и посредством давления добиться формирования нового – переходного правительства или правительства национального согласия.

После этого отстранение Сержа Саргсяна станет чисто техническим вопросом.

Именно посредством этих шагов можно будет добиться бескровной революции, избежать нового «1 марта» и осуществить при участии широких слоев общества национально-демократическую или, что то же самое, буржуазно-демократическую революцию.

Андраник Теванян