Несколько дней назад совершенно случайно из брифинга премьер-министра я узнала, что я остаюсь в Армении, потому что верю премьер-министру. В ходе брифинга премьер-министр заявил – «В Армении остались те, кто верит нам». Американцы в таких случаях говорят – «O, my God». Армяне говорят разные слова в таких случаях. Фактически, я верю нашему правительству и лично премьер-министру Тиграну Саркисяну, нашему экономическому росту, Республиканской партии и президенту, предстоящим несостоявшимся выборам и именно по этой причине остаюсь в Армении. Верю, фактически, жутким реформам министерства образования, пожиная ежедневно их плоды, касающиеся общеобразовательных школ, верю, что коррупция искореняется в школах именно в тот момент, когда на стене самой коррумпированной школы написано «сбор денег в школе запрещен».

Переходя перекресток улиц Саят-Нова и Абовяна, когда двумя ногами зарываюсь в десятидневный снег и на несколько минут застреваю в снежной грязи, моментально верю длинным репортажам об осуществляемых  в городе активных снегоуборочных работах. Видя освобожденных от службы в армии детей знакомых мне высокопоставленных должностных лиц я моментально верю в то, что призыв проводится безупречно и что армия – гарант существования нашей страны.

Мой премьер-министр, фактически, я верю Вам.

Перед тем, как вернуться в Ереван из одной из самых процветающих стран меня спрашивали – а что есть в Ереване такого, что можно так соскучиться и желать вернуться, если родные вместе с тобой и могут жить в законопослушной и богатой стране. Ответа на этот вопрос я не нашла.

На следующий день после возвращения в Ереван, проходя мимо расположенного возле моего дома небольшого магазинчика, услышала вопрос продавщицы – «девушка, где вы были, от вас никто не приходил». Этот вопрос мне больше нигде не зададут. Значит, я осталась в Армении, потому что верю здоровающейся со мной каждый день незнакомой мне продавщице, которая беспокоилась о моей семье, не видя долгое время никого из членов моей семьи. Я верю продавщице, господин премьер-министр. А в остальное верю настолько, насколько верила в существование Деда Мороза, чтобы не расстраивать моих родителей. 

Настолько верю лидеру Христианско-Демократического союза, который говорит – политики без интриг не бывает. Так же верю шествию молодых республиканцев, посвященному празднику Вардананц, настолько верю, что хочу в нем участвовать, тем более, что в шествии участвовали премьер-министр и мэр города. Жаль, я о нем поздно узнала.

Очень верю в заранее вызубренные тексты, декламируемые детьми, которые говорят о том, что они последователи заветов Чаренца. Я пять лет училась на отделении филологии, но о заветах Чаренца ничего не знаю. Я знаю другие любопытные подробности его биографии, но не думаю, что именно эти подробности биографии Чаренца имел в виду отличник класса, говоря о его заветах, выступавший по одному из самых правдивых телеканалов в мире, которому я тоже безоговорочно верю и именно по этой причине остаюсь в Армении.

Я безгранично верю Армену Ерицяну, который на вопрос – правдивы ли муссируемые слухи о том, что он может занять кресло начальника полиции, отвечает, что 30 лет проработал в системе полиции и сейчас там нужна свежая кровь и эта свежая кровь – Владимир Гаспарян, будто выпускной вечер Владимира Гаспаряна был в мае 2011 года и он еще очень свежий.

Я, как легковерная гражданка Республики Армения, верю, что «Паризян сурч» был самым уродливым явлением в нашем городе, но мы все почему-то стремились хотя бы раз в день придти сюда и занять свое место за круглым столиком. Я безгранично верю, что красивое здание Института языка было необходимо снести для того, чтобы наш духовный пастырь занял там место в церкви с евроремонтом. Верю, что сравнивание с землей дома Рафаэла Исраэляна было очень правильным решением, а строящаяся гостиница – необходимость. Очень верю, что дома на Северном проспекте – просто чудо, тем более, что ночью выясняется, что там так никто и не живет. Верю в важность пропорциональной системы и необходимость мажоритарной. Безгранично верю в необходимость ликвидации Техутского заповедника, ставшему серым городу, откуда зелень исчезла во имя кафе. Кстати, единственным кафе, которое было построено без вырубания деревьев, было именно «Паризян сурч», которое так безжалостно разрушило основы нашей постоянно переживающей подъем экономики.

Я, как легковерная гражданка Республики Армения, без конца верю, хотя и иногда испытываю действительное желание верить. Более или менее зная премьер-министра, знаю, что он особо не озабочен тем – верим мы ему и его правительству или нет. Наша вера занимает в его жизни столько же места, сколько в моей жизни занимает внешняя политика Венесуэлы вообще и в последние несколько месяцев в частности.

Наш премьер-министр высокоинтеллектуален и с хорошим юмором. И с тонким юмором относится к нам, его легковерным гражданам и нашей Родине, любить которую можно, только если любовь очень сильна, что мы и делаем – те немногие, кто остался в Армении.

Не думаю, что собравшиеся на проходящих на площади возле Оперы митингах оппозиции остаются в Армении из-за того, что верят Тиграну Саркисяну. Одни остаются, потому что им некуда ехать, и таких много. Другие остаются, потому что верят, что способны что-то изменить в результате ожидающейся революции, переворота, смены власти. Некоторые не верят, но остаются по инерции, совершенно отупевшие. Очень немногие любят эту страну, к которой принадлежат по происхождению, но более не относятся к этой стране своей значимостью. Некоторые вообще не остаются в ней. Отъезд некоторых можно только приветствовать, отъезд других является невосполнимой утратой.

Я безгранично верю в афоризм Сержа Саргсяна, озвученному им на 9-м съезде Союза добровольцев «Еркрапа» - «в стране победивших на войне людей человеческое достоинство попираться не может».  И затем он продолжил – «надо верить, что все получится». Это действительно афоризм, на который я отвечаю – «должно получиться, чтобы поверили». Потом глава сельской общины деревни Риа Таза рассказывал премьер-министру о своих заботах. Представитель этого национального меньшинства тоже остался в Армении потому, что верит премьер-министру, поэтому за полдня из своей деревни добрался до Аштарака, потому что снег не очищался в нашей легковерной стране и просил премьер-министра помочь своей деревне.

А еще я верю Артуру Багдасаряну, который говорит, что надо присоединяться к нему для того, чтобы строить страну. А больше всего я поверила Ара Ернджакяну, который в сопровождении полицейских пришел сдерживать акцию протеста экологов, поскольку сам он законопослушен. Но после этого я больше не верю в его театральные постановки на тему политической сатиры. Или – или.

Поверим, чтобы получилось. Получится – значит, поверим. Вера и дело – соединяющиеся сосуды. Но есть опасность ловушек – иногда может показаться и получится так, что начнем верить в то, что верим. Потом опомнимся и выяснится, что жизнь прошла и пришло время других верить или не верить. Хотя в случае с премьер-министром вероятность подобной ловушки, наверное,  исключена, потому что его высококачественный и тонкий цинизм делает вероятность веры невозможной. Он всегда создает такие легкие поверхностные афоризмы, что надо иметь прирожденное слабоумие, что быть потрясенной от несоответствия реальности со сказанным.

А из-за веры премьер-министру и правительству в Армении остаются, вероятно, только члены его семьи. Да и то… - местами.

Лусине Ованнисян

Zham.am