Интервью премьер-министра Армении Никола Пашиняна газете «Коммерсантъ»

— Давайте с неспокойного региона начнем, с Сирии. По вашим словам, договоренности России и Турции по Сирии, достигнутые в Сочи, касаются и сирийских армян. Не могли бы вы раскрыть скобки: кем будет обеспечиваться их безопасность?

— На севере Сирии есть город Камышлы. Там примерно 3 тыс. армян. Я говорил по этому поводу с президентом России. У нас была обеспокоенность, и была моя просьба к президенту России сделать все возможное, чтобы учесть интересы армян конкретно в Камышлы. В тот период напряженность там была очень высока в связи с вторжением Турции. Хочу выразить благодарность Владимиру Владимировичу Путину за то, что в итоге интересы безопасности армян, проживающих в этом секторе, были учтены. Мы надеемся, что договоренности, которые были достигнуты, будут претворяться в жизнь и интересы безопасности армян продолжат соблюдаться.

— Их безопасность обеспечивают российские военные или российские вместе с турецкими? Как это устроено?

— В Сирии Россия имеет ощутимое присутствие. Ее роль в обеспечении безопасности довольно высока. Россия имеет много рычагов, чтобы способствовать безопасности армян. У Армении тоже есть миссия в Сирии. Но у нас гуманитарная миссия, и она никак не связана с вопросами безопасности. Мы очень рады, что реализуем там такую гуманитарную миссию.

— Кроме России, вы единственная страна Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ), направившая своих людей в Сирию.

— Да, и это очень важная для нас миссия. Я считаю ее исторической. Она успешно претворяется в жизнь и продолжается.

— Я все же хочу понять. Владимир Путин обещал вам, что Россия гарантирует безопасность сирийских армян? Как это было сформулировано?

— Президент России пообещал и сдержал слово. Он сказал, что в процессе переговоров будут учтены и интересы армян в Камышлы. Я проинформировал его, что там большая армянская община. Мы видим, что этот разговор имеет конкретные позитивные последствия.

— Год назад мы с вами говорили, что Россия хотела бы гарантировать себе доступ на действующие в Армении биолаборатории, созданные на средства Пентагона. Решение вопроса на финальной стадии. В ноябре в Ереване во время визита Сергея Лаврова должен быть подписан соответствующий меморандум межу двумя странами.

— Да, мы работаем над меморандумом. Но после нашего с вами разговора в прошлом году по моему личному поручению российские специалисты были допущены на эти объекты, чтобы убедиться, что они не содержат никакой угрозы для России. Они вообще никакой военной цели не имеют — это биолаборатории, которые используются чисто в медицинских целях. Думаю, наши коллеги российские в этом убедились.

— Меморандум, насколько я понимаю, зафиксирует возможность доступа российских специалистов на постоянной основе.

— Эти лаборатории — собственность Армении, это очень важно. Между прочим, эти лаборатории ценные и важные для Армении. Мы благодарны еще и нашим американским коллегам за то, что они поддержали Армению, профинансировали эти современные лаборатории, работа которых направлена на обеспечение биологической безопасности Армении. Фактически это подарок, и очень ценный подарок.

Мы еще работаем над текстом меморандума. Главная цель этого документа — соблюдать интересы всех сторон, чтобы не было никаких опасений ни у кого, ни у одного нашего партнера по поводу этих лабораторий.

— Хочу спросить о ситуации с Южно-Кавказской железной дорогой (ЮКЖД). Недавно сообщалось, что российская сторона готовится досрочно расторгнуть договор об управлении железными дорогами Армении. Потом это опровергли. Что там происходит?

— Вопрос политизируется СМИ. Это чисто экономический вопрос, вопрос эффективности инвестиций. Мы активно работаем с «Российскими железными дорогами», и у нас есть предварительные договоренности, что мы будем работать, чтобы программу инвестиций ЮКЖД в Армении сделать более эффективной. Этот вопрос мы обсуждаем с российскими коллегами: с РЖД, с ЮКЖД. Не хочу сказать, что уверен, но почти уверен, что мы придем к согласию.

— То есть угрозы досрочного расторжения договора нет?

— Не вижу никаких предпосылок для этого. Армения не хочет этого, Россия не хочет этого. Почему это должно произойти?

— Цена на газ — еще один проблемный вопрос. Что мешает договориться? Все ожидают, что цены вырастут, вопрос лишь в том, когда — зимой или весной.

— Идет нормальный разговор по этому поводу. Это разговор между стратегическими союзниками, и он приведет к конкретным результатам. Я в этом уверен. У нас в Армении сейчас очень хорошая динамика в экономике. Этот вопрос для нас важен не только в плане цены на газ, это вопрос экономического развития.

Думаю, для нашего стратегического союзника, России, важно, чтобы цена на газ была такова, чтобы она не ломала динамику экономического развития Республики Армения.

— Какая цена не поломает эту динамику?

— Это уже вопрос расчетов, и мы этими расчетами сейчас занимаемся. Решение будет союзническим. По-другому не может быть и не должно быть.

— Когда все может быть согласовано?

— У нас внутренняя цена на газ в течение последнего года не менялась.

— Но закупочная менялась в сторону увеличения.

— Это другой вопрос. Это не имеет большого значения с точки зрения потребителей внутри Армении. Для нас важно, чтобы дела «Газпрома-Армении» были в порядке. И это тоже, думаю, такой экономический вопрос. Мы должны проработать такие формулы, чтобы деятельность «Газпрома-Армении» была эффективной и цена на газ была эффективной.

— Вы ведете переговоры о том, чтобы не повышать совсем или повышать, но незначительно?

— Для кого?

— Закупочную цену для Армении.

— Разговор идет о том, чтобы цена была выгодной экономике Армении, чтобы не ломать экономический рост и темп, который выражается в экономической динамике.

— Нынешняя цена $165 за 1 тыс. кубометров газа выгодна? Она не ломает динамику?

— Можно я не буду говорить про конкретные цифры? Главное содержание, а не цифры. По содержанию я сказал, какая цель. Думаю, это не только цель Армении, это должно быть еще и целью России, потому что мы говорим о ЕврАзЭС, у нас единое экономическое пространство. Когда в России появляются экономические проблемы, это нас очень беспокоит. Думаю, такое же восприятие у наших российских коллег: у президента, у премьер-министра. Мы решим этот вопрос.

— Прокомментируйте историю с отклонением заявки российской компании ORSIS, которая хотела поучаствовать в тендере на закупку оружия в Армении. Что там произошло на самом деле?

— Это не беспрецедентная вещь. Это тендер, это вопрос предложения, спроса. Нечего комментировать. В сфере военно-технического сотрудничества Россия для Армении партнер номер один. Так есть и так будет. В этом объеме ситуация с одной компанией и с одной сделкой не думаю, что настолько ощутима, что мы сейчас должны это обсудить.

— Этой темы было очень много в последние дни в новостях в Армении и в России.

— Давайте посмотрим, что происходило в информационном пространстве последние полтора года в связи с отношениями наших стран. Все предсказывали апокалипсис. Но отношения очень хорошо развиваются, и очень хорошо развиваются мои личные отношения с президентом России, с премьер-министром России. У всех высокопоставленных чинов Армении очень хорошо развиваются отношения с российскими коллегами.

— Вы регулярно обращаете внимание на ситуацию с поставками оружия Азербайджану из стран, которые вместе с вами состоят в ОДКБ. Это и Россия, и другие государства.

— Это вопрос эффективности ОДКБ. Какая цель номер один Армении в ЕАЭС?

— Расскажите.

— Сделать организацию более эффективной. И я рад, что председательство Армении в ЕАЭС получилось очень эффективным. Лично мне и нашему правительству удалось внести конкретный вклад, чтобы у ЕАЭС стало больше партнеров по всему миру. И мы продолжим работать на этом направлении.

То же самое касается ОДКБ. Какая здесь цель? Делать все от нас зависящее, чтобы ОДКБ как организация, как система безопасности, которая очень важна для Армении, России и других стран-членов, стала более эффективной. Думаю, что такая же цель у России. По поводу ОДКБ у нас с Россией общая цель. И мы работаем над ней вместе. Это не простая работа, но я очень рад, что в итоге этих дискуссий ОДКБ действительно станет более эффективной и для Армении, и для России, и для остальных.

— Серьезно обсуждается вступление Узбекистана в ЕАЭС.

— Это очень хороший процесс. Мы очень заинтересованы. Сейчас развиваются очень динамичные отношения между Арменией и Узбекистаном. Интересный факт: за последние 30 лет не было официальной встречи между руководителями, лидерами Армении и Узбекистана. Впервые это произошло в октябре в Ашхабаде, где мы встретились с президентом Узбекистана и договорились об обоюдных официальных визитах.

И конечно, мы как страна, сейчас председательствующая в ЕАЭС, заинтересованы в том, чтобы углубить сотрудничество с Узбекистаном. Если Ташкент решит стать членом ЕАЭС, будет очень хорошо.

— В ЕАЭС есть институт наблюдателя. Первой страной-наблюдателем стала Молдавия. А если Азербайджан скажет, что хотел бы стать наблюдателем, какой будет позиция Армения?

— Пусть скажет, а там посмотрим.

— Ну, то есть не нет с порога.

— Когда скажет, тогда и будем обсуждать. Какие у нас отношения с Азербайджаном, не секрет. Так что на данный момент я вообще не хочу это обсуждать.

— Я посмотрел недавний выпуск программы «Hard Talk» на BBC с участием главы МИД Армении Зограба Мнацаканяна. В последней части разговор был о том, какой путь выбирает Армения: Европу с ее ценностями и принципами или ЕАЭС Владимира Путина, воссоздающего, по словам ведущего, Советский Союз. Я вас вот что спросить хочу: ЕАЭС и Евросоюз могут каким-то образом сотрудничать или обречены конфликтовать друг с другом?

— 25 октября мы подписали договор с Сербией, между Сербией и ЕАЭС.

— Сербия не член ЕС.

— Да-да. Договор подписали о свободной торговле. Есть очень большая вероятность, что Сербия станет членом ЕС. И что будет тогда? Это очень хорошо, потому что для нас сотрудничество — это тот подход, который все мы должны демонстрировать. Мы, Армения, не так воспринимаем ситуацию, что мы должны выбрать между Европой и Россией.

В XVIII веке представители армянской элиты работали над тем, чтобы Россия пришла в наш регион. Почему это происходило? Потому что тогда представители армянской элиты воспринимали ситуацию так, что Россия придет в наш регион и привезет с собой европейские ценности. Россия для нас европейская страна. Армения тоже европейская страна, Беларусь тоже европейская страна.

Исраэль Ори, который известен как инициатор прихода России на Южный Кавказ, начал свою миссию с Европы. Попробовал привести европейские войска в Армению, чтобы они освободили наш регион от турок и персов. Он сначала поехал в Германию, в Пфальц, потом — в Австро-Венгрию. И Леопольд I, император Священной Римской Империи с престолом в Вене (в империю тогда входили и Австрия, и Венгрия), посоветовал ему обратиться к российскому царю Петру Первому.

Европейские монархи посоветовали армянам, чтобы они связались с Европой с помощью России. То есть Россия пришла в наш регион как европейская сила. Российская культура и цивилизация — неотъемлемая часть европейской цивилизации. Правда, Россия еще и часть евразийской цивилизации. Россия сама по себе пример, как могут гармонично сосуществовать Восток и Запад.

— Сегодня мы видим, как эти два полюса — Россия и Запад — конфликтуют, в том числе на пространстве бывшего СССР.

— Очень многие европейские лидеры говорят, что установление нормальных отношений с Россией для них приоритет.

— Они это вам в частных беседах говорят?

— Они мне это в официальных беседах говорят. Но для нас выбора Восток-Запад нет. Мы являемся членами ЕАЭС, и у нас есть договор о всеобъемлющем и расширенном партнерстве с ЕС. Россия не против нашего сотрудничества с ЕС, а ЕС не против нашего членства в ЕАЭС.

— Считаете ли вы конфликт в Грузии в 2008 году, конфликт на востоке Украины в 2014 году результатом соперничества России и Запада?

— Я бы не комментировал ситуацию в Грузии и на Украине. Хочу еще раз подчеркнуть и очень хочу, чтобы все дорогие наши россияне зафиксировали этот факт. В 2018 году в Армении произошли перемены. Произошла ненасильственная, бархатная, народная революция. Почему она получилась ненасильственной? Есть главная причина. Потому что не было ни одной зарубежной силы, которая бы была вовлечена в этот процесс. Не было никакой геополитической подоплеки.

Лично я и наша команда не допустили вмешательства в наш внутренний процесс ни одного иностранного фактора. Поэтому у нас так все и получилось. И мы сказали, что у нас не будет реверса во внешней политике. У нас его нет и не будет.

Я говорил, что в нашей революции нет никакой геополитической подоплеки. Это стопроцентная истина, и никто не может доказать обратное, потому что обратного просто не существует.

— Я слышал, что в начале будущего года вы приедете в Россию с первым официальным визитом. Это правда?

— Да. В Ереване мы с Владимиром Владимировичем обменялись приглашениями. Договорились, что сначала я приеду с официальным визитом, потом он приедет.

— Но даты нет точной?

— Может, в первой половине года я приеду, во второй половине — Владимир Владимирович.