Власти Армении и Карабаха в содержательном плане ничем не отличаются. Она – продолжение другой. Всего лишь в Ереване вынуждены лицедействовать, а в Степанакерте – нет.

И в Армении, и в Карабахе власти хотят решить вопрос своего воспроизводства.

Изменив Конституцию, Серж Саргсян пошел по запутанной и темной для себя тропе, но не потому, что добр и демократичен, а из-за того, что всё еще имеется ресурс общественного сопротивления, и обладание единоличной властью представляется затруднительным.

Что касается Карабаха, то Серж Саргсян хотел здесь вернуть на президентское кресло после завершения срока полномочий Бако Саакяна бывшего президента НКР Аркадия Гукасяна, под которого до последнего выкраивали суперпрезидентскую модель. Комиссия по конституционным изменениям в Карабахе работала именно в этом направлении, но после возвращения Самвела Бабаяна данные планы были свернуты, в результате чего тема Аркадия Гукасяна автоматически отпала, и расчеты некоторых идут насмарку.

Согласно имеющейся у нас информации, сейчас в Карабахе решили перейти не к суперпрезидентской (в условиях которой главой государства является президент, который выступает также в роли руководителя исполнительной власти), а парламентской модели правления, но лишь с 2020 года. До вступления же этих изменений в силу Бако Саакян, срок полномочий которого завершается через год, согласно предстоящим принятию переходным положениям Конституции, без новых выборов продолжит свое правление. Иными словами, срок правления действующего президента НКР хотят продлить посредством конституционного референдума до 2020 года. Заявлено всё это было как «Обеспечение стабильности в Карабахе», но в реальности означает совсем другое.

Насколько будет реализован этот «карабахский эксперимент», покажут ближайшие развития.

Корюн Манукян